Интервью
Ученые — это те, кто не утратил детского любопытства
Алексей Слепцов — выпускник Факультета общей и прикладной физики (ФОПФ) МФТИ, кандидат физико-математических наук, заведующий Лабораторией математической и теоретической физики Физтех-школы физики и исследований им. Ландау.
Мы занимаемся просто фундаментальной наукой
— Расскажите о направлении, которым вы занимаетесь. Что такое математическая и теоретическая физика? Что изучает этот раздел науки? Над какими задачами работает ваша лаборатория? И для чего она над ними работает?
— С моей точки зрения природа не подразделяется ни на какие разделы науки. В природе все едино: нет отдельных физики или математики, нет отдельных биологии, химии, зоологии. Разделение на разные науки сложилось, с одной стороны, исторически, а с другой стороны, это методологический прием для того, чтобы разделить знание на элементарные блоки и попробовать про каждый из них что-то понять. В таком разделении есть и плюсы, и минусы.
— С моей точки зрения природа не подразделяется ни на какие разделы науки. В природе все едино: нет отдельных физики или математики, нет отдельных биологии, химии, зоологии. Разделение на разные науки сложилось, с одной стороны, исторически, а с другой стороны, это методологический прием для того, чтобы разделить знание на элементарные блоки и попробовать про каждый из них что-то понять. В таком разделении есть и плюсы, и минусы.
Мы занимаемся просто фундаментальной наукой. Фундаментальная наука — это когда мы пытаемся понять основы природы и сформулировать самые основные, фундаментальные, законы, которые лежат в основе всего. А теоретическая и математическая физика — это скорее конструкт, который давно существует в обществе и которым удобно пользоваться. Фундаментальные законы природы для своего изучения требуют фундаментальной математики и владения чисто математическими методами и подходами. И мы изучаем эти законы с помощью математики.
В лаборатории мы занимаемся разными задачами, и в то же время эти задачи очень похожи. Почти все явления в природе сводятся к тому, что вам нужно получить решение системы нелинейных уравнений. В общем случае люди не умеют этого делать, и всякий раз решение конкретной задачи зависит от контекста, специфики, которые позволяют упростить ее решение, например, сделать замену переменных и свести задачу к системе линейных уравнений, которые мы научились решать в XIX веке.
В лаборатории мы занимаемся разными задачами, и в то же время эти задачи очень похожи. Почти все явления в природе сводятся к тому, что вам нужно получить решение системы нелинейных уравнений. В общем случае люди не умеют этого делать, и всякий раз решение конкретной задачи зависит от контекста, специфики, которые позволяют упростить ее решение, например, сделать замену переменных и свести задачу к системе линейных уравнений, которые мы научились решать в XIX веке.
Наша задача как ученых состоит в том, чтобы научиться решать системы нелинейных уравнений аналитически. Как только мы научимся это делать, произойдет чудовищный прогресс. Мы сможем создавать идеальные самолеты и космические ракеты, поймем, как устроены уравнения Эйнштейна, как устроены все частицы и квантовые поля, какими бывают гравитационные решения.
Почему природа так устроена, что если у нас не решается система уравнений или мы не понимаем, как ее решать, в самой природе все держится, происходит, работает, в ней нет противоречий и проблем? Т. е. природа умудряется эту систему решить? Это самый интересный вопрос для исследователя. Как на него ответить? Может быть, мы просто пока не понимаем часть какой-то математики, не создали эту часть? Или неправильно смотрим на задачи, не так подошли к их решению? А может, банально что-то упустили? Пока мы не можем ответить на вопросы, которые нам задает природа.
Я встретил правильных людей
— Как появился ваш интерес к физике, к математике? Как вы выбрали то, чем занимаетесь сейчас? И как стали заведующим лабораторией?
— Я поступил в пятый класс физмат-школы в Киргизии, учился на «хорошо» и «отлично». Участвовал в олимпиадах, решал задачи журнала «Квант», и, конечно, у меня были очень хорошие учителя, которые развивали наш интерес. Когда передо мной встал вопрос, куда поступать, ответ был только один. У меня были и запасные варианты на случай неудачи, но мне повезло.
— Я поступил в пятый класс физмат-школы в Киргизии, учился на «хорошо» и «отлично». Участвовал в олимпиадах, решал задачи журнала «Квант», и, конечно, у меня были очень хорошие учителя, которые развивали наш интерес. Когда передо мной встал вопрос, куда поступать, ответ был только один. У меня были и запасные варианты на случай неудачи, но мне повезло.
На Физтехе я заинтересовался физикой элементарных частиц и пришел на кафедру Института теоретической и экспериментальной физики. В ИТЭФ встретил людей широких взглядов на науку, на мир и на место науки в мире. Само название института говорящее: теоретической и экспериментальной физики. Нас учили сразу всему: и теории, и работе с данными эксперимента. Вообще проверка теории экспериментом — это очень важно не только в науке, это необходимый жизненный навык. И если ваша теория расходится с экспериментом, с практикой — это ценный урок. Я уверен, что встретил правильных людей в правильное время, и это во многом определило мой дальнейший путь.
Что касается лаборатории, то здесь инициатива принадлежит руководству МФТИ. Именно оно решило создавать молодежные лаборатории. И это правильно: выбор возможностей должен быть широким. Можно и нужно создавать лаборатории, которые будут возглавлять известные заслуженные ученые, с большими регалиями, таких лабораторий много. Но если мы не будем создавать лаборатории с молодыми, то это закроет часть возможностей, ведь у каждого подхода есть свои слабые и сильные стороны. Поэтому и те, и другие лаборатории одинаково важны.
И Физтех создает лаборатории, кафедры, где работают люди XXI века, которые учились уже исключительно в XXI веке, и многие из них защищались за границей в западных университетах. Пусть у них нет таких регалий и такого признания, признание может прийти спустя 20−30 лет. И может быть, как раз сейчас мы занимаемся задачами, которые впоследствии будут признаны и высоко оценены. Студенты и аспиранты должны иметь выбор: пойти к великому, знаменитому ученому или пойти в молодежную лабораторию. В каждом варианте есть свои преимущества. А вместе все эти варианты дают спектр возможностей для каждого, кто хочет заниматься наукой.
И Физтех создает лаборатории, кафедры, где работают люди XXI века, которые учились уже исключительно в XXI веке, и многие из них защищались за границей в западных университетах. Пусть у них нет таких регалий и такого признания, признание может прийти спустя 20−30 лет. И может быть, как раз сейчас мы занимаемся задачами, которые впоследствии будут признаны и высоко оценены. Студенты и аспиранты должны иметь выбор: пойти к великому, знаменитому ученому или пойти в молодежную лабораторию. В каждом варианте есть свои преимущества. А вместе все эти варианты дают спектр возможностей для каждого, кто хочет заниматься наукой.
Мы должны научиться понимать
— Сколько в вашей лаборатории студентов, аспирантов? Как устроены их работа и учеба?
— У нас 10 аспирантов и около 30 студентов. Жизнь кипит и бурлит: в лаборатории висит 11 досок, и у каждой доски постоянно стоят студенты. Они очень многому учатся, общаясь друг с другом, обсуждая научные проблемы между собой. Это важная часть обучения в нашей лаборатории. Не всем студентам подходит наш стиль. Бывает так, что студент предпочитает, чтобы его направляли более четко, постоянно давали указания. Но у нас нужно самому прикладывать много энергии, самому изучать материалы, самому задавать вопросы. Разумеется, мы следим за всем этим процессом, и студенты постоянно делают доклады на нашем еженедельном семинаре.
— У нас 10 аспирантов и около 30 студентов. Жизнь кипит и бурлит: в лаборатории висит 11 досок, и у каждой доски постоянно стоят студенты. Они очень многому учатся, общаясь друг с другом, обсуждая научные проблемы между собой. Это важная часть обучения в нашей лаборатории. Не всем студентам подходит наш стиль. Бывает так, что студент предпочитает, чтобы его направляли более четко, постоянно давали указания. Но у нас нужно самому прикладывать много энергии, самому изучать материалы, самому задавать вопросы. Разумеется, мы следим за всем этим процессом, и студенты постоянно делают доклады на нашем еженедельном семинаре.
Например, наш литературный семинар, на котором мы разбираем научные статьи. Он начинается в пятницу в 15:00 и часто заканчивается в полночь или заполночь. А если он закончился в 10:00 вечера, то можно сказать, что не очень-то интересно было. Конечно, мы устаем, но мы досконально разбираемся на этих семинарах с темами докладов, обсуждаем изложенные в них проблемы так, чтобы всем было понятно. И я вижу, что такой подход студентам нравится.
Как устроена подготовка к семинару? Студенты младших курсов выбирают современные статьи, которые с нашей точки зрения представляют интерес, чем-то «зацепили». Конечно, им сложно разобраться, и им помогают старшекурсники. Старшекурсникам помогают аспиранты. Так каждый разбирается, достигает понимания на своем уровне. Бывает и так, что студенту старшего курса интересно разобрать статью, и к нему присоединяется студент младшего курса, который будет ему в этом помогать. Бывает связка вида «аспирант и первокурсник». В каждом случае каждый делает что-то на своем уровне и в каждой статье у каждого участника находится, чем заняться. И это не просто учение ради какого-то светлого будущего. У нас очень конкретная цель: есть конкретный человек, который написал конкретную статью, и мы пытаемся понять, что в ней написано. Это конкретная практическая цель, которая стоит перед нами на семестр для каждого на его уровне подготовки: мы должны научиться понимать.
В идеале, конечно, студенту после изучения научной статьи нужно написать свою статью на эту тему. Многие на третьем курсе уже способны разбирать научные работы, пусть не так быстро, как аспиранты, и может быть, не так глубоко, но уже на приемлемом уровне.
В идеале, конечно, студенту после изучения научной статьи нужно написать свою статью на эту тему. Многие на третьем курсе уже способны разбирать научные работы, пусть не так быстро, как аспиранты, и может быть, не так глубоко, но уже на приемлемом уровне.
Когда ты прочитал научную статью, у тебя должны появиться вопросы. Ты должен подумать над ними в нашей теплой компании. И постараться написать свой текст. Получится из него статья или не получится, не так важно. Важно задаться своими вопросами и пробовать на них ответить на своем уровне.
А мы поможем, ведь мы создаем такую систему, в которой есть место всем, в которой комфортно каждому вне зависимости от курса обучения.
Еще у нас есть другая форма работы, которую лучше объяснить на конкретном примере. В ноябре 2021 года у нас проходили семинары В. А. Казакова, профессора университета Сорбонны в Париже. Мы приглашали на них всех желающих, тематика семинаров — матричные интегралы, которые играют важную роль во многих физических и математических предметах. В свою очередь мы готовились к этим семинарам вместе со студентами и аспирантами нашей лаборатории: договаривались с профессором, он присылал нам темы, литературу, и мы их разбирали на наших семинарах.
Еще у нас есть другая форма работы, которую лучше объяснить на конкретном примере. В ноябре 2021 года у нас проходили семинары В. А. Казакова, профессора университета Сорбонны в Париже. Мы приглашали на них всех желающих, тематика семинаров — матричные интегралы, которые играют важную роль во многих физических и математических предметах. В свою очередь мы готовились к этим семинарам вместе со студентами и аспирантами нашей лаборатории: договаривались с профессором, он присылал нам темы, литературу, и мы их разбирали на наших семинарах.
А с 1 по 5 августа 2022 года мы проводим большую конференцию «Quantum Theory and Symmetries». Это международная конференция, которая проходит каждые два года, местами ее проведения были европейские страны, США, Канада, а теперь она впервые пройдет в МФТИ. Мы рассчитываем, что на ней будет до 200 человек, и среди них немало выпускников МФТИ, которые впервые после долгих лет вновь приедут на Физтех из разных стран. Для многих из них станет открытием то, как преобразился Физтех, как он преображается сейчас, какая наука и какие лаборатории существуют.
Чтобы провести эту конференцию на соответствующем уровне, мы подали заявки на ее софинансирование в Министерство науки и высшего образования и в Фонд целевого капитала МФТИ, Фонд уже пообещал оказать нам поддержку.
Чтобы провести эту конференцию на соответствующем уровне, мы подали заявки на ее софинансирование в Министерство науки и высшего образования и в Фонд целевого капитала МФТИ, Фонд уже пообещал оказать нам поддержку.
Я большой поклонник Блока
— С такой занятостью, такой увлеченностью работой у вас есть время, которое вы посвящаете не науке? Например, вы читаете художественную литературу?
— Начну с того, что у меня двое сыновей. И это занимает приличную часть моего времени! Про детей я могу беседовать часами. А художественную литературу я действительно очень люблю, особенно русскую классическую и поэзию, и прозу. Выделить какие-то отдельно книжки трудно, но безусловно всего Достоевского, всего Толстого, Шолохова, Пушкина, Лермонтова, Блока — я большой поклонник Блока. Потрясающей красоты поэтические произведения даже вне зависимости от общего смысла, который в них заложен. Они, что называется, трехмерные. Пушкин, Лермонтов про природу пишут настолько лучше, чем я ее вижу, и так ловко, что красота поэзии поражает меня отдельно, помимо того, что сами произведения глубокие по смыслу.
— Начну с того, что у меня двое сыновей. И это занимает приличную часть моего времени! Про детей я могу беседовать часами. А художественную литературу я действительно очень люблю, особенно русскую классическую и поэзию, и прозу. Выделить какие-то отдельно книжки трудно, но безусловно всего Достоевского, всего Толстого, Шолохова, Пушкина, Лермонтова, Блока — я большой поклонник Блока. Потрясающей красоты поэтические произведения даже вне зависимости от общего смысла, который в них заложен. Они, что называется, трехмерные. Пушкин, Лермонтов про природу пишут настолько лучше, чем я ее вижу, и так ловко, что красота поэзии поражает меня отдельно, помимо того, что сами произведения глубокие по смыслу.
В прозе «Война и мир» и «Анна Каренина» произвели в свое время для меня революцию. Потрясающая «Лазоревая степь» — короткий рассказ Шолохова на 5 страниц, о котором он говорил в интервью писателю Феликсу Чуеву, что это его лучшее произведение. Это действительно очень сильное произведение.
Не могу не сказать про такую замечательную книжку, недавно написанную, которая тоже произвела определенную революцию для меня. Пусть она не такая красивая в части художественного языка, но тем не менее совершенно потрясающая. Она называется «Гарри Поттер и методы рационального мышления», ее написал ученый, известный специалист по искусственному интеллекту Элиезер Юдковский. Он наделил своего героя владением математическим анализом, теорией вероятностей, знаниями механики. И Гарри пытается изучать магию научными методами. Эта книжка про то, как вообще думать рационально, как научиться мыслить рационально, и я ее с удовольствием всем рекомендую.
Не могу не сказать про такую замечательную книжку, недавно написанную, которая тоже произвела определенную революцию для меня. Пусть она не такая красивая в части художественного языка, но тем не менее совершенно потрясающая. Она называется «Гарри Поттер и методы рационального мышления», ее написал ученый, известный специалист по искусственному интеллекту Элиезер Юдковский. Он наделил своего героя владением математическим анализом, теорией вероятностей, знаниями механики. И Гарри пытается изучать магию научными методами. Эта книжка про то, как вообще думать рационально, как научиться мыслить рационально, и я ее с удовольствием всем рекомендую.
Нам нужно быть последовательными
— Должно быть, рациональный подход есть и в вашем решении стать дарителем целевого капитала для развития академической и научной карьеры в ЛФИ. Что вас побудило стать дарителем ЦК № 8? Какова была ваша мотивация?
— Говорят, что ученые — это те, кто не утратил детского любопытства. А я еще детской наивности не утратил. Когда был основан этот целевой капитал, я, собственно, рассудил так: было бы здорово, если бы он набрал миллиард рублей, тогда 10% - это 100 млн, это уже какая-то заметная сумма.
— Говорят, что ученые — это те, кто не утратил детского любопытства. А я еще детской наивности не утратил. Когда был основан этот целевой капитал, я, собственно, рассудил так: было бы здорово, если бы он набрал миллиард рублей, тогда 10% - это 100 млн, это уже какая-то заметная сумма.
И тогда я подумал: вот обратимся мы за пожертвованиями к богатым людям. И они нас спросят: «А вам самим это интересно? Как вы сами в этом участвуете? Понятно, что у вас нет миллиарда, но сами вы что-то передали в капитал?» Как на это ответить? Ведь если вы считаете что-то правильным, тогда нужно делать это и самому, а не просто ходить и убеждать других. Если вы сами не можете сделать что-то, то это означает, что вы не так уж сильно и верите в идею! Поэтому я решил, что если я верю в эту идею, то должен участвовать.
В целом я считаю, что фундаментальную науку должно спонсировать государство в первую очередь. Но раз уж сейчас есть формат целевых капиталов и людям он нравится, то почему бы и нет. Но нам нужно быть последовательными: мы сами в первую очередь должны вкладываться в целевой капитал, если мы в нем заинтересованы.
Каждый может что-то пожертвовать в целевой капитал. Есть гранты РНФ, и выделить 1% или 2% от суммы гранта не так сложно. Это уже будет заметно, и хотя для миллиарда это капля в море, но этим мы демонстрируем, что есть запрос, есть активность, и люди верят в то, что делают.
Каждый может что-то пожертвовать в целевой капитал. Есть гранты РНФ, и выделить 1% или 2% от суммы гранта не так сложно. Это уже будет заметно, и хотя для миллиарда это капля в море, но этим мы демонстрируем, что есть запрос, есть активность, и люди верят в то, что делают.
Если бы я был богатым человеком, и ко мне пришли бы и сказали: «Дайте нам денег, нам очень важно и нужно, но сами мы в этом участвовать не будем», я бы, скорее всего, подумал «Может, вам не так уж это и нужно?» и отказал.
Чтобы верить в какую-то идею самому и убеждать в ней других, нужно лично участвовать в ее воплощении.